Музы «Алхимии». Лиза Арзамасова: «Мне всегда больше нравилось слушать, чем говорить»
Интервью с Лизой Арзамасовой стало самым необычным в нашем проекте. Дело в том, что задолго до встречи мы начали… переписываться. Забытый эпистолярный жанр стал единственной возможностью пообщаться с вечно занятой Лизой, которая с репетиций прыгает в самолёт и следующее письмо присылает уже из Владивостока. А потом — снова самолёты и отсутствие связи на съёмках. Трудолюбие, ответственность и любопытство, открытость к миру соединяются в этой девушке-фее с невероятной трогательностью, которую невозможно представить в Москве XXI века от девочки, которая взрослела под прицелом камер.
«Мне всегда больше нравилось слушать, чем говорить. С самого раннего детства. Помню в гостиной у родителей часто по вечерам собиралась большая компания, а меня отправляли спать в детскую, но я оставляла дверь чуть приоткрытой, чтобы слышать их голоса. Мне нравилась эта мелодия большого разговора, когда все очень активно общаются, перебивая друг друга, рассказывают истории, делятся переживаниями, но мне никогда не хотелось быть участником разговора. Я люблю быть слушателем.
Моя мама – человек очень эмоциональный, и когда она переживает какую-то ситуацию, ей обязательно надо делиться с близкими, а я не люблю проживать одну и ту же историю вслух. Мне нравится оставаться с историями один на один. Мама всегда удивлялась: «Как же там устроена внутри твоя головушка? Неужели не хочется делиться»? А мне и не хочется. Я люблю копить впечатления, сама долго обдумывать и переживать события, и только уже потом могу поговорить о чем-то с самыми близкими. Хорошо это или плохо, — я даже не задумываюсь. Просто — есть, как есть. Возможно, я не самый занимательный товарищ в компании и не самый веселый и общительный друг, но мне именно так комфортно жить: тихо.
На Лизе Арзамасовой: кольцо «Глина» из коллекции «Восток»
Слов в моей жизни и так много — в книгах, текстах сценариев и пьесах. И получается, что все уже сказано до нас. А самое важное и сокровенное и удивительное, что хотелось бы сказать — или неловко и незачем, или хранишь внутри, как драгоценность. А иногда бывает, кажется, что переполняют такие чувства невероятные, которым и слов не найти. То ли в силу невысокого уровня образования, то ли в силу того, что и нет названий всему тому, что чувствуешь.
Я писать очень люблю. Писать интереснее, чем болтать. Слова приобретают форму и место. А вслух они у меня «толкаются» и «глупеют». Я про многое записываю. Долго ищу подходящее слово. Иногда даже стихи складываются. Иногда не очень плохие, но недостаточно хорошие, чтобы читать посторонним людям. Иногда текст, написанный вечером, становится абсолютно безжизненным к утру. И тогда я его удаляю безжалостно. А иногда думаю: хорошо, что все это было не вслух, а в печатном виде, а иначе, сколько бы пустых слов было сказано.
С близкими людьми я могу довольно много разговаривать, но для того, чтобы почувствовать эту близость, мне нужно очень много времени. Хотела бы я что-то изменить в общении с «внешним миром»? Глобально, нет.
На Лизе Арзамасовой: кольцо, подвеска и серьги «Глина» из коллекции «Восток»
Если говорить о ситуации с интервью, то тут немного другая история! Вот тут, действительно, у меня часто начинается настоящая паника. Это не сразу началось, конечно. Первое интервью у меня взяли, когда мне было лет 8, и тогда это было даже приятно: какая-то взрослая женщина на полном серьезе интересовалась тем, как я живу и что думаю. Но уже в подростковом возрасте все сломалось. Мне стало стыдно читать многие свои интервью. Вопросы мне задавали чаще одни и те же, а ответы на них я с детства заучила. Получались одинаковые истории с разными названиями. Времени подумать над ответом не было. Часто журналист говорит: «мы минут за 15 успеем поговорить». Это для меня самое страшное. Минут 15, по хорошему, я только буду думать о том, как бы ответить на вопрос, который слышу в «н»ный раз, как-нибудь по-другому, придумать какую-то историю-синоним своим предыдущим ответам. И вообще, я быстро и зажигательно отвечать не умею.
Лет в 12 я поняла, что несу ответственность за все слова в интервью, и поэтому я так переживаю, когда читаю редакторские исправления того, что я сказала. Это ведь совсем «не я»! Редактору кажется, что он (или она) удачно за меня сформулировал предложения, а читаю чужую историю со словами, которые я не употребляю, и с интонациями. Я очень чувствую интонацию в печатном тексте.
Про недобросовестные интервью даже и говорить не хочется. Есть такие моменты, когда чувствуешь, что тебя ударили. Цель у удара была только одна: сделать твое скучное интервью «живеньким» и интересным читателю.
На Лизе Арзамасовой: серьги, подвеска и кольцо «Зеро» из коллекции «Песок» и кольцо «Капля 1» из коллекции «Восток»
Мне всегда приятно, когда журналисту не жалко заранее прислать мне хотя бы примерные вопросы к нашему разговору, чтобы я могла поразмышлять над ними спокойно. Но почему-то многие журналисты считают это каким-то «дурным тоном» и всегда приводят в пример актеров старшего поколения, которые никогда так не делали. На это у меня есть два простых ответа. Во-первых, люди все разные, и чтобы получился интересный разговор с таким «тугодумом», как я, лучше дать мне время. А во-вторых, всего 30 лет назад в стране было 2 теле-канала, всего несколько радио-волн, газет и журналов — по пальцам рук пересчитать. Самые большие звезды Советского кино и телевидения давали за год меньше интервью, чем самый заурядный и неизвестный актер нашего времени отвечает на вопросы журналистов за месяц. Медиа-пространство сегодня огромное! Прибавились ведь еще и интернет-ресурсы. И все это надо чем-то и кем-то заполнять. От такой частоты «заполнения» никакая умная и редкая мысль не рождается. У меня-то уж точно. А подписывая контракт на проекте, актер обязуется давать интервью и информационно поддерживать проект, то есть – хочешь, не хочешь, а высказаться придется.
На Лизе Арзамасовой: кольца «Кора» и «Лист» из коллекции «Земля», сет из колец «Соловей» и «Ветка» из коллекции «Восток»
Самые мои волнительные и нелюбимые — видео-интервью. Тут я съеживаюсь часто до состояния инфузории-туфельки. Время идет, камера работает, и если у меня не случился быстро эмоциональный контакт с интервьюером — то вот она — «Лиза в зажиме» — в полной красе. Только смотреть и плакать!
Было бы здорово, если бы можно было играть в кино и театре, произносить со сцены чужие красивые и умные слова, а свои — писать. И пореже болтать. На письменные интервью я бы с удовольствием отвечала.
Вы еще спрашивали: как я воспринимаю незнакомцев. Отвечаю: с радостью. Как чудо. Я люблю знакомиться с новыми людьми. Робости у меня никакой при этом нет. Есть интерес. И чем «страннее» и необычнее новый человек, тем больше радость. Я особенно люблю людей сильно непохожих на меня. Люди интересней книг и кинофильмов. Люди интересней всего, что они создают. Слушать, смотреть, наблюдать — огромное удовольствие. Особенно, когда понимаешь: как же восхитительно то, что мы все такие разные!
Вот ты лицедействуешь с малых лет: съемки кино и телевидения, театральные постановки, мюзиклы, сериалы. Ты живешь свою жизнь и одновременно несколько чужих, перевоплощаясь в каждом проекте. Сейчас добавились цирк, танцы... Кем ты ощущаешь себя сейчас? Куда хочешь двигаться? Что делать дальше?
Это интересная теория про то, что актер живет несколько чужих жизней, перевоплощаясь в других людей на разных проектах. Я это так никогда не воспринимала. Для меня актерство с детства было увлекательной игрой. То есть ты остаешься самим собой, просто на время играешь «в другого человека». Это немного похоже на ролевые игры маленьких девчонок в куклы. Только на съемочной площадке и в театре все было намного интересней: вместо кукол настоящие взрослые люди. А происходит все почти, как в детской. «А давай поиграем в семью. Эта кукла будет мамой, а эта дочкой. Мама приходит с работы, а дочка нашалила». Это почти такая же договоренность в игре, как происходит между актерами и режиссером перед постановкой нового спектакля. Только сценарий в детской придумывается находу. Со временем любимая игра превратилась в работу. И это меня в детстве очень удивляло и радовало: ты играешь в интересную игру, получаешь удовольствие, а тебе за это еще и деньги платят. Интересно… Теперь, повзрослев, я понимаю, что у этой игры есть свои жесткие правила, и иногда она отнимает много сил и времени, но не перестает быть от этого любимой.
На Лизе Арзамасовой: кольца «Кора» и «Лист» из коллекции «Земля», сет из колец «Соловей» и «Ветка» из коллекции «Восток»
И мне кажется очень естественным, когда у человека есть много других интересов и удовольствий помимо основного занятия. Почему я должна выбирать? Мне многое хочется попробовать, многому научиться. Жалко, что времени на все не хватает. Столько всего интересного и приятного на свете! А на вопрос «что делать дальше?» я никогда не могу ответить. Я очень люблю моменты. Я люблю настоящее. И будущее, если его не загадывать, особо не планировать, бывает просто фантастически интересным. Новый день приносит сюрпризы и радость. Какие-то новые предложения по работе, новые встречи. И еще я давно поняла, что любое дело, которым ты от души и с удовольствием занят сегодня (даже если кому-то оно кажется бессмысленным), каким-то чудесным образом имеет продолжение в завтрашнем дне.
С тобой знакомятся на улице?
На улице со мной не знакомятся, но иногда здороваются, и это очень приятно. Это какие-то добрые моменты, когда бежишь куда-то по делам, а человек идет тебе навстречу, улыбается и говорит: «Здравствуйте», — и ты ему отвечаешь: «Здравствуйте». И от этого почему-то хорошо.
Этой осенью у тебя яркий спектакль в Булгаковском Доме. Расскажешь подробнее про своего персонажа? Как исполнение этого характера повлияло на тебя?
В Булгаковском Доме мы играем пьесу «Заговор по-английски» по пьесе Скриба «Стакан воды». Я люблю этот спектакль. Он красивый, искрометный, с юмором, в нем много танцев. Актерский состав замечательный: Сергей Алдонин, Екатерина Климова, Татьяна Лютаева, Ольга Тумайкина, Филипп Бледный. Но я до сих пор не уверена в том, справляюсь ли я с ролью Абигайль. Я перед каждым спектаклем дрожу и надеюсь, что вот сегодня может быть у меня появится ощущение, что я все сделала так, как надо, как хотелось бы. Но это ощущение пока не появляется. Бываю довольна несколькими сценами, но в целом — пока в поиске. Спасибо Сереже Алдонину. Огромное! Он очень терпелив к таким актерским поискам. Он доверяет своим актерам и всегда очень всем нам помогает. Сам он бесподобно играет в этом спектакле роль Болинброка! Не могу ответить на вопрос: «как исполнение этого характера повлияло на тебя». Мы пока сражаемся с этим характером! Мне самой хотелось бы «повлиять на этот характер»! Простодушная и добрая девушка Абигайль, влюбленная в капитана Мэшема, вдруг попадает во дворец Его Величества и в довольно короткий срок становится первой статс-дамой королевства. Вопросы возникают интересные: а можно ли быстро взлететь по карьерной лестнице и при этом внутренне не измениться, остаться добрым и честным человеком, не принимать участия в королевских интригах и заговорах? Или вместе со сменой статуса меняется и нутро? Но вообще мне приятно, что в этой истории любовь оказывается сильнее политических интриг самых сильных людей королевства.
На Лизе Арзамасовой: кольца «Кора» и «Лист» из коллекции «Земля», сет из колец «Соловей» и «Ветка» из коллекции «Восток»
И еще я очень люблю финал нашего спектакля. Как же трогательно Сергей его придумал! Королева на сцене вдруг перестает быть королевой, персонажем, актрисой. Она произносит слова откровения, любые, — те, которые приходят ей в голову. Слова о том, что волнует ее, именно ее — женщину, работающую актрисой в спектакле. И это всегда откровение, искренний разговор со зрителем, с нами, партнерами по спектаклю. Мы снимаем маски (в буквальном смысле), а под масками слезы или улыбки, мы начинаем от души дурачиться на сцене. И это момент какого-то особенного счастья и единения. В этот момент — спектакль позади, а мы — команда, мы — «банда», мы вместе и нам хорошо.
У тебя есть любимые места? Близкие или далёкие, куда ты хотела бы вернуться или — наконец-то там побывать?
Конечно! Я люблю путешествовать. Люблю гастроли. Именно гастроли позволяют увидеть города, которые самому не пришло бы в голову посетить. Вот совсем недавно была на фестивале короткометражного кино в городе Резекне, в Латвии. Очень бы хотелось туда еще вернуться. Маленький уютный, милый, мирный, неспешный город. Всего 26 тысяч жителей. Мне там было очень хорошо. Всегда с радостью прилетаю во Владивосток. Это для меня — город-сказка! Люблю море именно там. Оно — не «туристическое», оно живое. И люди во Владивостоке интересные, эмоциональные, яркие. Питер люблю. В Питере у меня всегда ощущение, что «вот-вот что-то особенное произойдет»... Нью-Йорк люблю. Мне там почему-то всегда хочется петь и танцевать прямо на улице. В Риме очень приятно, в Париже. Казань — удивительный город. И здорово не планировать, не загадывать, где ты окажешься в следующий раз. Чтобы и города тоже были — сюрпризами.
На Лизе Арзамасовой: кольцо «Кора» из коллекции «Земля», сет из колец «Соловей» и «Ветка» из коллекции «Восток»
Ты часто говоришь о жизни в моменте, но неужели ты совсем не мечтаешь? Вот ни капельки?
Конечно, мечтаю. Просто «мечты» и «планы» — это разные «вещи». Планировать ужасно не люблю. А мечтать… Кто же не мечтает? Возможно, у меня мечты не глобальные, а такие… простые очень, маленькие, земные. Но они есть.
